Лайон Де Камп - Башня Занида [Авт.сборник]
Потом пришла очередная покупательница, а после нее в магазин ввалился Харви Прингл в спортивной рубашке, подчеркивающей его красоту и силу.
— Привет, Верджил. Как делишки?
— В общем, не так уж плохо. — Хэтэвею сразу же захотелось проверить бухгалтерские счета. В умении бить баклуши молодой Прингл не имел себе равных.
— А я уже выполнил сегодняшнюю норму прополки амброзии.
— Что? — не понял Хэтэвей.
— Старик снова разозлился на меня за то, что я бездельничаю. Ну, зачем я буду отнимать работу у какого-нибудь бедняка, которому она позарез нужна? И я назначил себя председателем комитета округа по прополке амброзии. Занимаюсь этим час в день. Да, Бэбс заходила?
— Нет.
— Впрочем, она знает, где меня искать. — Харви Прингл зевнул и вразвалку вышел из лавки, а Хэтэвей в который раз с недоумением подумал, что могла найти Барбара Скотт в этом увальне.
От этих мыслей его отвлек странный шум, похожий на быструю барабанную дробь, но очень глухую, как будто барабан был наполовину наполнен водой. Хэтэвей выглянул на улицу — никакого парада. Плавно покачивалась на ветру трава, от Лосиной реки едва доносился шум лесопилки старого Прингла.
Он вдруг понял, что шум слышится из-за спины, из помещения магазина, как будто в подвале заработал маленький заводик. Потом шум усилился, и на ковре появились восемь фигурок. Они выглядели, как воины племени ирокезов, правда, ростом всего два фута — в мокасинах, кожаных штанах, с выбритыми головами и с жесткими гребнями на макушках. Один сидел на корточках и лупил в барабан, остальные семеро ходили по кругу, иногда издавая воинственные крики и улюлюкая.
— Эй! — рявкнул Хэтэвей. Дробь прекратилась. — Вы кто такие?
— Аденлозлакстенген агойио…
— Черт! А по-английски нельзя?
— Конечно, мистер. Но я подумал, что как шаман вы должны говорить по-ирокезски.
— Как кто?!
— Шаман. Чарли сказал, что оставит нас у шамана, пока ездит в Канаду.
— Вы камнеметатели?
— Да. Я — вождь, зовут меня Гага, из округа Каттараугус. Что нужно сделать?
— Исчезнуть на время.
Гахунга испарились, а Хэтэвей подумал, что Чарли Кэтфиш сыграл с ним злую шутку, оставив ему эту компанию и ничего не объяснив.
Настроение ему подняла вошедшая в лавку темноволосая, стройная и энергичная Барбара Скотт. Хэтэвею нравилась энергичность других людей.
— Ты видел Харви, Верджил? Я обещала с ним пообедать.
— Угу. Он сейчас, наверно, дрыхнет на чьей-нибудь лужайке.
— Ты ничуть не лучше других, Верджил, — возмутилась мисс Скотт. — Только бы придраться к бедному Харви.
— Перестань. — Хэтэвей мог только развести руками. Если девушка, к которой питаешь отцовские чувства, стремится выйти замуж за никчемного, по твоему мнению, парня, но сына богатейшего бизнесмена города, к тому же владельца земли, на которой стоит твоя лавка, что еще остается делать. — Ты проводишь сеанс завтра вечером?
— Да. Дэн Прингл обещал прийти.
— Что? Он же считает тебя обманщицей.
— Знаю, но может, мне удастся его переубедить.
— Послушай, Бэбс, объясни, почему такая красивая девушка, как ты, занимается подобной ерундой?
— Из-за денег, конечно. Зарплаты секретарши у нотариуса не хватит, чтобы заплатить за учебу в колледже. А если уж говорить о ерунде, то почему ты разговариваешь с туристами на каком-то немыслимом жаргоне?
— Это совсем другое дело.
— Неужели? А вот и Харви. Пока.
Вновь появились Гахунга.
— Мистер, что нам нужно сделать? — спросил Гага. — Чарли просил помогать вам, и, клянусь Иускехой, мы вам поможем.
— Я точно не знаю, — осторожно заметил Хэтэвей.
— Вам вообще ничего не нужно?
— Ну, у меня есть хорошая самка норки, и я с удовольствием продал бы ее за пятьсот долларов.
Гахунга посовещались.
— Боюсь, здесь мы бессильны, — сказал, наконец, Гага. — Что-нибудь еще?
— Ну, мне хотелось бы, чтобы в лавку заходило больше покупателей.
— Вупи! У-у-у! — завопил Гага и забил в барабан. — Вперед!
Несколько секунд индейцы плясали и кричали, потом исчезли. Хэтэвей остался в магазине ждать покупателей, раздумывая с некоторой тревогой, что именно сделают Гахунга.
По противоположной стороне улицы неторопливо шел владелец чайной «Сосны» Эрл Делакруа. Он вдруг закричал и подпрыгнул, потом принялся с обиженным видом потирать плечо и озираться. Сделав всего один шаг вперед, он снова подпрыгнул, одновременно со звуком удара маленького камушка о ткань пиджака. Шлеп! Шлеп! Бомбардировка продолжалась, пока он не юркнул в лавку Хэтэвея.
— Кто-то стреляет по мне из пневматической винтовки! — задыхаясь, произнес он.
— Плохо дело, — высказал свое мнение Хэтэвей.
С улицы донесся еще чей-то вопль. Теперь в лавку загоняли Леона Буттолфа, потом под обстрел попала миссис Камара — жена рабочего лесопилки Прингла.
Когда она влетела в лавку, улица опустела.
— По кому-то явно плачет тюрьма, — завопил Буттолф.
— Верно, — согласился Делакруа и подозрительно уставился на Хэтэвея. — Интересно, почему всех загнали сюда?
— Если это твои штучки, Верджил, — бросилась в атаку миссис Камара, — я все расскажу своему Жану, и он душу из тебя вытрясет!
— Черт побери! — принялся яростно защищаться Хэтэвей. — Я же не могу заставить пулю лететь по дуге, подумайте сами. А мой сын во дворе, занимается норками. Можете проверить.
— Да мы тебя не подозреваем, — поспешил отступить Буттолф.
— Готов пойти со всеми вами куда угодно, — предложил Хэтэвей. — Пусть в меня тоже выстрелят.
— Годится, — сказал Делакруа, и все четверо вышли на улицу. Потом Эрл повернул к своей чайной, другие тоже направились по своим делам. Хэтэвей уже почти вернулся к лавке, когда камешек попал Уоллесу Доуни чуть пониже спины.
— Гага! — отчаянно завопил Хэтэвей. — Прекрати немедленно, черт тебя подери!
Обстрел прекратился. Доуни зашагал дальше, подозрительно оглядываясь. Когда Хэтэвэй вошел в лавку, Гахунга сидели на прилавке.
Гага гнусно ухмылялся:
— Мистер, мы вам помогли? Нужны еще покупатели?
— Нет! — завопил Хэтэвей. — Мне не нужна ваша помощь. Глаза б мои вас не видели!
Индейцы удивленно переглянулись. Гага поднялся на ноги:
— Значит, вы не хотите больше быть нашим боссом?
— Нет, хочу, чтобы вы оставили меня в покое!
Гага выпрямился во весь свой двадцатипятидюймовый рост и сложил руки на груди.
— Отлично, окажем помощь тому, кто действительно в ней нуждается. Мне никогда не нравились алгонкины. — Он забил в барабан, и Гахунга, танцуя, скрылись в куче миниатюрных каноэ из бересты.
